Тайна ГДР: почему восточные немцы полюбили Россию и Путина

«Авторитарный характер ГДР продолжает оказывать влияние на коллективное бессознательное»

Объединившаяся более трех десятилетий назад Германия все еще не вполне едина. В том числе — а может, даже прежде всего — по такому принципиальному вопросу, как отношение к России. Об этом свидетельствуют, в частности, результаты свежего социологического опроса. Но и без опросов видно: многие восточные немцы по-прежнему испытывают симпатии к нашей стране. Социологи, политологи и журналисты пытаются найти этому объяснение.

Ровно половина всех опрошенных, 50 процентов, «придерживается мнения, что правительство Германии должно действовать максимально решительно, когда речь идет о военной поддержке Украины, и проявлять жесткость по отношению к России, — сообщает социологическая служба Infratest dimap о результатах последней, июньской серии регулярного исследования общественных настроений ARD-DeutschlandTrend, проводящегося по заказу телекомпании ARD. — 43 процентов, напротив, считают, что Германии следует, скорее, быть более осторожной, чтобы не провоцировать Россию».

При этом Запад и Восток демонстрируют различную социологическую картину. Если в так называемых старых, западных, землях сторонников жесткого антироссийского курса более половины, 53 процента, то в «новых», восточных, таковых чуть более трети — 35 процентов.

«Почему среди восточных немцев так много путинферштееров? — недоумевает немецкая пресса. — Ведь бывшие граждане ГДР сами достаточно натерпелись при Советах».

Для справки: «путинферштеер» (Putinversteher) — немецкий политический неологизм, вошедший уже во многие языки. В том числе, например, — в английский. В буквальном переводе — «понимающий Путина». «Это обычно уничижительный термин для обозначения людей, которые в дискуссии защищают действия Владимира Путина уточняющим аргументом: «Да, но вы должны понять позицию Путина», — сообщает немецкая версия Википедии.

О том, до какой степени доходит «понимание» свидетельствуют свежие впечатления известного немецкого журналиста и писателя Михаэля Барча, живущего и работающего в восточногерманском Дрездене: «Я и сегодня люблю его!» — говорит моя парикмахерша. А я не люблю ее за это признание в любви Владимиру Путину. И еще меньше люблю за то, что она, по ее словам, и без того никогда не доверяла СМИ и тем более не доверяет им сейчас».

Парикмахерша — не единственная в Дрездене и на Востоке Германии, кто «понимает Путина», продолжает Барч в своей статье, опубликованной в газете Die Tageszeitung. В этой части страны фанаты России и российского президента — массовое явление. И военная спецоперация мало что здесь изменила. «Откуда в бывшей советской оккупационной зоне такая упорная привязанность к наследникам Советского Союза?» — задается вопросом журналист.

Пытаясь объяснить феномен, Барч выдвигает сперва версию стокгольмского синдрома — парадоксальную симпатию жертвы к своему мучителю. Но сам же ее и отвергает: «К своему колониальному статусу в ГДР относились с иронией». В проблемах, с которыми сталкивалась страна и ее граждане, восточные немцы были склонны винить скорее своих, гэдээровских правителей, нежели вождей Советского Союза.

«Существуют исторические причины, по которым восточные немцы старше 50 лет испытывают определенную симпатию к России», — рассуждает в свою очередь автор интернет-портала Deutsche Welle. Эти люди жили в коммунистической стране, в которой дружба с самой большой советской республикой была фактически долгом ее граждан. В школах преподавали русский язык, русская культура присутствовала на Востоке не меньше, чем американская — в Западной Германии.

«Пожилые люди говорят об общем опыте, многие и в самом деле были знакомы с советскими гражданами, — добавляет политолог Штефан Гарштецкий. — Для западных немцев это было практически исключено. Это создает некую общность, и я считаю, что это передается через семейную память». Причем после крушения СССР и воссоединения Германии чувство общности не только исчезло, но в определенном смысле даже усилилось.

«Трансформация воспринималась в России как очень хаотичная, без правил, и у многих восточных немцев имеется похожий опыт», — продолжает Гарштецкий. И у тех, и у других было впечатление, что преобразования идут под диктовку Запада. Короче говоря, русских и бывших граждан ГДР объединяет, помимо всего прочего, еще и обида на западные страны, не отнесшиеся к ним как к равноправным партнерам.

Наконец важным фактором, указывает политолог, являются тесные экономические связи с Россией. Прежде всего, разумеется, в сфере энергетики. Восточные земли куда более серьезно, чем Западная Германия, пострадают в случае введения полномасштабного эмбарго на ископаемое топливо из России.

Однако эти объяснения нельзя считать исчерпывающими. Ведь и полякам, и чехам, и словакам, не говоря уже о прибалтах, в бытность их в составе соцлагеря также, по идее, изо всех сил прививали любовь и уважение к «старшему брату» и к русской культуре.

Эти страны также прошли трудный, неоднозначный путь постсоциалистической трансформации. И также весьма зависят от российских энергоносителей. Однако там все эти семена дали совершенно иные всходы: русофобия цветет и пахнет.

А в Восточной Германии сегодня проходят демонстрации под лозунгом: «Прекратите разжигать ненависть к России!». Причем освещающим эти акции репортерам, советует Михаэль Барч, для безопасности лучше маскироваться под российскую прессу. С помощью, например, микрофона с логотипом Russia Today.

Барч дает, пожалуй, наиболее оригинальную разгадку «вечной» любви германского Востока к России. Корни ее, по его мнению, кроются прежде всего в непростых отношениях между восточными и западными немцами и в особенностях характера первых — в их специфическом упрямстве.

«Наивные «восточники» устремились в объединившуюся Германию, веря в немедленное процветание и в индивидуалистскую, нарциссическую, безответственную свободу», — пишет журналист. А когда пришло разочарование, реакцией на «обман», на политику «оккупантов-западников» стало: «Ах так, тогда мы продолжим держаться за русских!».

Но дело не только в «мести» за несбывшиеся мечты и духе противоречия. Несмотря на то, что в 1989 году восточные немцы выходили на улицы, требуя демократии, они не имели на самом деле никакого представления о ней, полагает Барч. Значительная часть бывших гэдээровцев так и не смогла понять и принять эту систему ценностей.

По версии журналиста, современная Россия воплощает для многих его земляков не утраченную с падением Берлинской стены, пронесенную через десятилетия любовь к «сильной руке»: «Авторитарный характер ГДР продолжает оказывать влияние на коллективное бессознательное».

Понятно, как и все прочие теоретические построение такого рода, эти тоже не имеют под собой твердых доказательств. Что признает и сам Барч: «Социальные и политические науки оставляют меня в одиночестве, заставляя полагаться на собственные наблюдения и опыт».

Однако с практической точки зрения не так важна первопричина явления, как его развитие. Если верить социологам, отношение к России в Германии меняется к худшему. Даже на Востоке. Большинству экспертов причиной этого видится украинский кризис и обостряющийся конфликт между Россией и Западом. Но Михаэль Барч «копает» более глубоко, ставя на первое место смену поколений.

Среди тех, кто появился на свет после объединения Германии, «путинферштееров», уверяет журналист, уже не встретишь. Впрочем, это утверждение также целиком на его совести.

Источник: www.mk.ru